Конечно, когда видишь фотографию открытия памятника Карлу Марксу на Театральной площади в 1961 г. и юноша с девушкой идут за руку посредине улицы, то это выставка «Оттепель» Владимира Лагранжа. Но одна из самых известных его фотографий — «Урок сольфеджио», где ушастый мальчик и очкастая (и тоже ушастая) девочка напряженно выпячивают губы трубочкой, могла бы оказаться и снимком британского фотографа Филипа Джонса Гриффитса, если бы была размером побольше. У Гриффитса есть похожая съемка ливерпульских детей, только сделанная на десять лет раньше.
Ливерпульские дети не поют, но такие испуганные, что кажется, увидели всем коллективом несимпатичное привидение. Есть у него и другие герои на снимках, но все немного эксцентричные, если что и роднит британских и русских фотографов вообще, то это любовь к соотечественникам, какими бы нестандартными лицами и формами они ни обладали.
И Гриффит, и Лагранж, и швейцарец Рене Бурри снимали отлично, были настоящими репортерами, много видели, ловили момент и выстраивали кадр. Бурри был в самых важных для 60-х местах — на Кубе, во Вьетнаме, фотографировал Пикассо и Корбюзье, но, как и многие фотожурналисты, увлекался поэтическими картинами и делал графичные живописные снимки.
И тут его вполне можно сравнить с Александром Лапиным, чья выставка «Ускользающее время» вся состоит из романтичных фотонатюрмортов и поэтической фотографики.
Но король среди репортеров в Манеже, конечно, Андре Кертиш. Его выставка «Двойник жизни» самая большая — 189 фотографий. Первая — сладко спящий над газетой молодой человек — сделана в 1912 г., потом идут формалистские опыты 20-х, множество эффектных уличных сценок, например парижских, и так же много натюрмортов — с цветами, с очками. Хороших, но такие картинки с предметами делали десятки фотографов из разных стран. Интересно другое. Для венгра Кертиша после Будапешта и Парижа главным городом стал Нью-Йорк. Причем смотреть на него он предпочитал сверху, из окна дома. Фотографии зимней Вашингтон-сквер 60-х гг. — черные деревья на снегу — можно было бы принять за съемку хорошего советского фотографа того же времени. Что-что, а зиму наши снимать умели отлично.
В общем, по прошествии полувека разница между советской фотографией и западной, «капиталистической», стирается — в некоторых случаях почти полностью. Если, конечно, не включать официоз. Хотя и лозунг «Мир — это жизнь» на стрелке подъемного крана (фотография Лагранжа) сейчас смотрится как эстетская графика.
Еще две выставки в Манеже не похожи на другие пять. «Страна теней. Фотографии Роджера Баллена. 1982-2013 гг.» — собрание ужастиков. Фотографии странных людей и разыгрывающих странности в духе черного юмора стоят слишком близко, чтобы с этим соседством соглашаться, считать его корректным.
Что касается «Трансагрессивной утопии» Оуке Лееле, то про фотографа написано, что в Испании она знаменита так же, как Педро Альмодовар. По выставке трудно понять, чем она заслужила такое сравнение.
Рецензия перепечатана из газеты "Ведомости"
Выставки продлятся до 9 мая.
#аю
